Рюноскэ Акутагава «Избранное»
Книги Рюноскэ Акутагава у нас начали активно переводить с конца 50-х годов прошлого века (первые переводы восходят к двадцатым), и с тех
пор издание и изучение его книг только набирает силу. Один японский русист как-то спросил меня: «Знаете ли вы, что Чехов — японский писатель?»
«В каком смысле?» — удивилась я. «Ну, просто я убежден, что японцы понимают его гораздо лучше, чем русские». Не стану сравнивать, кто понимает
лучше, но иногда мне кажется, что в некотором смысле Акутагава — русский писатель, — до такой степени определилось и устоялось, стало
несомненным его место в нашей литературной картине мира. Интересная и весьма показательная деталь — в большинстве случаев на
многочисленных сайтах Интернета, где «выложены» рассказы Акутагава, отсутствуют имена переводчиков, — таким образом, произведения
эти фигурируют сами по себе, как некие своеобразные «русские оригиналы». Другими словами, «бум Акутагава», начавшийся у нас в конце 60–начале 70-х годов,
продолжается до сих пор. Трудно сказать, надо ли рассказ о творчестве писателя начинать с его биографии — ведь критики, умышленно или бессознательно,
единство, в котором несомненно присутствие индивидуальности критика. А ведь преломление личного опыта в литературе — явление весьма неоднозначное.
Было бы интересно попробовать — приписать одному литератору биографию другого и попросить профессионала проинтерпретировать ее — в свете произведений
этого первого. Вероятно, и в этом случае может получиться вполне достоверный сам по себе литературно-психологический этюд. Как бы там ни было, судьба Акутагава
сама по себе — яркий и драматический эпизод в литературной истории человечества, и без хотя бы краткого ее изложения нам не обойтись, да и юнгианство сегодня опять в большом ходу.* * *
Жизнь — это что-то вроде коробка спичек. Обращаться с ней серьезно — не очень-то умно. А обращаться несерьезно — опасно.
Акутагава Рюноскэ. Слова пигмея
Иероглиф «рю» в его имени означает «дракон», — он родился в год Дракона, месяц Дракона и день Дракона — 25 марта 1892 года, в письмах друзьям
он нередко так и подписывался — просто Рю. Поскольку мать писателя сошла с ума, когда ему было всего девять месяцев, его отдали в приемные дети
в семью Акутагава, старшего брата матери — помимо драматических семейных обстоятельств это, может быть, был еще и отголосок старинной практики,
именуемой в этнографии авункулатом и свидетельствующей об особой роли дяди по матери во многих системах родства. Принявшая его семья на протяжении
нескольких поколений занимала довольно важное положение — при замках сёгунов мужчины этого семейства, сменяя друг друга, служили в должности «оку бодзу»,
«буддийских священников» при сёгуне, то есть были кем-то вроде придворных капелланов. Самому первому из таких буддийских священников
по фамилии Акутагава писатель приходился «шестнадцатым внуком». Таким образом, он, родившийся в семействе лавочника, вырастал в доме, в высшей степени
просвещенном, при этом устроенном в старинном духе, где религия, философия, искусство и своеобразная эстетика повседневной жизни были «естественными»,
то есть культивировались на протяжении поколений как нечто само собой разумеющееся.
Если бы в произведениях Акутагава не нашлось места японской старине и китайскому классическому наследию, исследователи его творчества сказали бы,
что он отвергал и преодолевал пережитые в детстве влияния и впечатления, но поскольку это наследие, напротив, оказалось важнейшей составной частью
написанного им, то биографы Акутагава часто отмечают важность впитанного вместе с атмосферой дома духа «Бакумацу», культурно замкнутого периода
японской истории на закате правления сёгуна непосредственно перед «открытием» страны.
Акутагава рано стал писателем-мастером, и объем написанного им поражает, особенно потому, что век самого писателя оказался столь короток.
Но еще раньше он стал читателем, и чтение всегда оставалось его главным занятием, страстью и условием существования. Объем и диапазон
читаемого им с самых ранних лет способен поразить не меньше, — тем более, что в случае Акутагава мы имеем дело не просто с огромным списком
прочитанных книг, а с поразительным свойством писательского дарования — мгновенно превратить чужую книгу из литературного факта в факт
проживаемой жизни и нередко переходить при этом от страстной любви к какой-нибудь книге к разочарованию и раздражению. Он сам любил
приводить слова Анатоля Франса — «жизнь я узнавал по встречам с книгами, а не с людьми».
Рюноскэ Акутагава краткая биография.
Рюноскэ Акутагава — японский писатель, классик новой японской литературы. Родился 1 марта 1892 в семье небогатого торговца молоком. Матери Рюноскэ было уже за 30, а отцу за 40,
когда тот появился на свет, что считалось в Японии того времени плохой приметой. Когда Рюноскэ было десять месяцев, в сумасшедшем доме покончила жизнь самоубийством его мать,
после чего он был усыновлён бездетным братом матери Митиаки Акутагавой, чью фамилию впоследствии и принял. В 1913 году поступил на отделение английской литературы филологического
факультета Токийского университета, где вместе с друзьями издавал литературный журнал «Синситё» («Новое течение»). Там же был опубликован дебютный рассказ «Старик» (1914).
Известность принесли рассказы из жизни средневековой Японии: «Ворота Расёмон» (1915), «Нос» (1916), «Муки ада» (1918) и другие. С 1916 года Акутагава преподавал английский язык
в Морском механическом училище. В 1919 поступил на работу в газету «Осака майнити симбун». В качестве специального корреспондента в 1921 году был отправлен на четыре месяца
в Китай. Акутагава стал мастером рассказов и повестей, в которых в саркастическом стиле он описывал человеческий эгоизм и тщету жизни. В сборниках «Расёмон» (1917), «Табак и дьявол»
(1917), «Кукловод» (1919) значительное место занимают проблемы морали, религии, взаимоотношений между жизнью и искусством. Для новелл последнего периода (двадцатые годы)
все больше характерными становятся критика милитаризма («Генерал», 1922; «Момотаро», 1924) и современного автору общества. Все последние годы жизни Акутагава переживал
сильное нервное напряжение. Всё это выражено в предсмертных произведениях «Жизни идиота», «Зубчатых колёсах» и «Письме старому другу».
24 июля 1927 года он покончил с собой, приняв смертельную дозу веронала.
