«Тёмная река», Пин Лу
Новый Тайбэй, река Даньшуй
15 марта, день
У реки потеплело, сказала она.
Протянув руку, она накрыла его ладонь, всю в старческих пятнах, своею. Ту чашку кофе им принесут через несколько минут.
«А помнишь год, когда мы пришли сюда впервые, ещё до покупки дома, ещё до того, как здесь построили велодорожку?» — тихо спросила она.
Ещё не всё потеряно, ещё есть шанс всё исправить, хотела сказать она, но промолчала.
Последний солнечный луч. Гладь реки отражала мягкое сияние вечерней зари.
***
Цзя-чжэнь слегка замешкалась. Подавая латте, она почувствовала дрожь в руках и пролила несколько капель.
Готовая расплатиться посетительница встала и отправилась в туалет. В проходе она едва разминулась с Цзя-чжэнь и задержалась у стойки с журналами, спиной к столику, за которым сидели двое гостей.
Незадолго до этого хозяин кафе принёс им две высокие кружки с домашним пивом.
Цзя-чжэнь поставила две чашки кофе на стол и взглянула на настенные часы. Пять часов двадцать две минуты.
1.
Тот день
Даже много месяцев спустя Цзя-чжэнь хорошо помнит тот день.
Утро. Несколько телефонных звонков поставщикам.
Полдень. Цзя-чжэнь стоит у раковины и оттирает блюдце от прилипших крошек торта.
Поставив блюдце на полку, Цзя-чжэнь берёт телефон и набирает номер частого гостя кафе. Приходите сегодня с супругой... помните, я говорила, что Фан отмечает месяц рождения сына? Заходите, будет торт, Фан угостит вас своим новым пивом, а клейкий рис мы заказали в «Тайбэйском кольце» .
В любое время после четырёх, когда народу будет мало. Голос Цзя-чжэнь звучал весело и празднично.
***
А потом? Что было потом?
Цзя-чжэнь помнит тропинку из щебня, помнит, как вела впадавшую в беспамятство госпожу Хун в сторону заброшенной фабрики на берегу реки.
Пробираясь сквозь густые заросли у старого причала, она чувствовала растущую тяжесть на своём плече. Она уже не просто поддерживала, а тащила на себе другого человека.
Вокруг было тихо. Она слышала, как подошвы ботинок шлёпались о поверхность луж.
Что ещё помнит Цзя-чжэнь?
Она помнит, каким туманным был тот вечер. Как на её спине выступило влажное пятно холодного пота. Она помнит, как хлынула, пролилась на землю и впиталась в грязь кровь. Помнит едва ощутимый сквозь мелкий дождь тошнотворный запах.
А потом дождь кончился.
Ступая по вязкой грязи, Цзя-чжэнь спустилась к реке. Один шаг, другой. Подошвы её оставляли причудливые кровавые разводы на тёмной воде.
***
Многих подробностей Цзя-чжэнь просто не помнит. Способность человеческой души к созданию всевозможных защитных механизмов — один из следов коллективной памяти прежних поколений.
Нашим далёким предком был вооружённый палкой охотник. В то роковое мгновение, когда на охотника бросается оскаливший белые клыки зверь и голова бедняги исчезает в страшной пасти, на глаза словно опускается пелена, а мозг закрывается подобно шлюзу; умирая, несчастный не чувствует боли от впивающихся в шею клыков.
Ещё одно эхо эволюции — самопроизвольное включение внутреннего фильтра, когда человек попадает в ситуацию, смириться с которой он не в состоянии. Словно в сознании включается пылесос и прочищает все его закоулки. Что, что же всё-таки произошло? Память обнуляется, картинка исчезает из прошлого, не оставляя ни штриха, ни осколка. Гудит пылесос, блуждая по потаённым уголкам памяти, расчищая их и высвобождая действительность.
***
Цзя-чжэнь помнит утро второго дня.
Несколько секунд в сознании беспорядочно мелькали обрывочные кадры. Как из раны на ладони, из самой точки тигра, текла кровь. Она сжимала в руке что-то острое? Лезвие ножа? Разрозненные вспышки калейдоскопа памяти соединялись в труднообъяснимую картину.
Мгновение назад во сне ей являлись бессвязные образы, смутные и запутанные. Кто-то хватает её и бросает в вязкую грязь у берега реки. Она пытается открыть глаза, хочет вдохнуть и чует явственный запах речной воды. Она обняла подушку и почувствовала, как из-под кровати её обдало волной холодного воздуха. Лишь перед рассветом она впала в полузабытье. Во сне её била дрожь, зубы стучали.
Когда она снова открыла глаза, солнечный свет пробивался сквозь щели между занавесками. Цзя-чжэнь выключила будильник и села в кровати.
***
Цзя-чжэнь снится, будто она стоит в реке, и вода подбирается к её лодыжкам.
Время прилива. Река поднимается; над поверхностью видны лишь верхушки мангровых стеблей, а обвивающие их корни полностью скрылись под водой.
Сон ненадолго прерывается, но вскоре возобновляется вновь.
Теперь Цзя-чжэнь идёт из кафе в направлении дома, где она снимает комнату. В темноте она отчаянно пытается различить ставшую вдруг незнакомой тропинку. Одежда её промокла от дождя и прилипла к спине. В туманной дымке она чувствует солоноватый запах крови.
Фонарь на углу потух. Она поспешно пробирается вперёд, боясь обернуться: вдруг кто-то крадётся за нею, вдруг кто-то выскочит из тёмной реки.
Она идёт вдоль берега, и до неё доносится целый рой таящихся во тьме звуков.
***
Цзя-чжэнь не ожидала, что много ночей спустя она снова и снова будет просыпаться, промокшая насквозь.
Лёжа в постели, она вновь проскальзывает в тот вечер.
Ей снится, что вода достигла её груди. Она стоит на песчаном островке, окружённая мутной водой; то тут, то там вздымаются бурые пузыри.
Из воды вынырнула чья-то рука, неловко протянувшись вверх. Кто-то зовёт её на помощь?
Однажды во сне вода добралась до самого её подбородка. Солёная, зловонная, грязная, она проникает прямо в ноздри. Цзя-чжэнь пытается дышать. Раскрыв рот, она выдыхает, так, что у щёк забулькали пузыри. Уже невозможно разобрать, жива она или мертва; вода течёт прямо в горло, заливает лёгкие… Сквозь сон она слышит хрип, вырывающийся из её груди.
***
Что же случилось там, в темноте?
Цзя-чжэнь помнит, как Хун звал её снова и снова: «Крошка, крошка моя». Потом он бормотал что-то невнятное, наверное, пытался понять, где он. Протянув руки, старик порывался ухватить Цзя-чжэнь за плечо, но в конце концов отчаялся и угомонился.
Грудь его вздымалась и опускалась, как у хлопавшей крыльями водяной птицы.
Когда лезвие ножа проникло внутрь, по лицу Хуна пробежала судорога. Спустя несколько секунд он открыл глаза и уставился на сидевшую на корточках Цзя-чжэнь. Во взгляде читалось недоумение, словно его мучил какой-то неразрешимый вопрос.
Цзя-чжэнь почудилось, будто в темноте она слышит чей-то голос. Может, это гусь пролетел над рекой? Лягушка квакнула в траве? А может, это её собственное неспокойное дыхание?
Когда Цзя-чжэнь уходила прочь, два тела, лежавшие на земле, были ещё тёплыми.
***
Что было потом? Цзя-чжэнь помнит, как мыла под краном ботинки. Проводила пальцем по углублениям в подошвах, выковыривая из них комочки коричневой грязи.
Дома она встала под душ, намылила всё тело и смыла пену струёй воды. Левая рука, правая. Вычистить всю грязь из-под ногтей. Мылась она тщательно и сосредоточенно.
Следующий день в кафе прошёл как в тумане.
Погода в марте изменчива, велосипедистов мало. Торговля в кафе шла довольно вяло. Цзя-чжэнь мыла посуду. На грудь попали брызги мыльной пены, и внезапно её обдало холодом. Она во всех подробностях вспомнила тот день у реки.
***
Что ещё помнит Цзя-чжэнь?
Она помнит, что был конец февраля, выходной день. Днём она смотрела японскую дораму, а вечером они с Сянь-мином ходили ужинать в знакомое местечко, где давали жаренную на гриле снедь. Вот уже год как они встречались раз в неделю — для обоих это были минуты отдыха. Сянь-мин, не умевший пить, всегда заказывал кружку «Тайваньского» пива и выпивал на голодный желудок. Видимо, лёгкое опьянение способствовало пробуждению творческой мысли, и они с Цзя-чжэнь начинали говорить о планах на будущее.
— Крутящаяся лампа-спираль, и чтоб ракушки по кругу наклеены, — машинально проговорила Цзя-чжэнь.
Весь день они провели в съёмной комнатушке Цзя-чжэнь, где скачали сезон японского сериала. Сидя в ресторанчике и покачивая пиво в бокале, Цзя-чжэнь удручённо думала о героине сериала, которая так и не вышла замуж за любящего её мужчину.
В одной сцене сериала главная героиня и её возлюбленный, прильнув друг к другу, спасались от ночного ветра у колеса обозрения, непременного атрибута мыльных опер. Почему в любой дораме обязательно попадается это колесо? Досмотрев серию, парочка увлечённо обсуждала её за поеданием барбекю.
— Ритуальное поведение, — объяснял Сянь-мин, отправив в рот кусок жареной сайры. — Две вещи, связанные в нашем подсознании. Колесо обозрения ассоциируется с радостью, — добавил он и положил росток бамбука на тарелку Цзя-чжэнь.
Цзя-чжэнь нахмурилась. Сянь-мин всегда стремился всё обосновать, словно сочинение писал. Выслушав его, Цзя-чжэнь сказала со всей серьёзностью:
— И правда, каждый раз, как проезжаю на метро «Мэйлихуа»5, гляжу на колесо обозрения и радуюсь.
Сянь-мин ничего не ответил.
— Жаль, что мы так и не покатались. — Слова Цзя-чжэнь прозвучали сердито.
— Доберёшься до вершины — и снова вниз. Чему тут радоваться? — пробурчал Сянь-мин и глотнул пива.
Наверно, подумала Цзя-чжэнь, Сянь-мин вспомнил, как в прошлом году на День влюблённых они договорились покататься на колесе обозрения, но так до сих пор и не исполнили задуманного. Вечно у них так: Цзя-чжэнь предлагала съездить куда-нибудь погулять и отдохнуть, а в результате ничего из этого не выходило.
Встречаясь больше года, они обычно ходили в ресторан «Павлиний моллюск» у гавани, а чаще всего — сюда, в этот ресторанчик с барбекю. Их свидания обыкновенно проходили неподалёку от реки. Даже когда они отправились на озеро Солнца и Луны6, в тот же день уже вернулись в Тайбэй, а поехать в более длительное путешествие у них не получалось. Цзя-чжэнь понимала, что это из-за матери Сянь-мина. Ей казалось, мать держала Сянь-мина в невидимом плену.
На донышке её бокала оставался последний глоток пива. Сянь-мин поглядел на неё виновато и пробурчал:
— Погоди, вот будет у нас своя квартира, тогда и лампу с ракушками купим. — Это были ровно те слова, которые ранее произнесла Цзя-чжэнь.
Цзя-чжэнь подняла бокал, чокнулась с Сянь-мином и допила своё пиво. В этот момент она взглянула на свисавшую с потолка вольфрамовую лампу, и в голове её эхом пронеслись слова из японского сериала: «Ты непременно будешь счастлива».
«Прекрасный кофе, прекрасная жизнь»
Логотип прибрежного кафе
«Во-первых, течение здесь закручивается и образует водоворот, поэтому далеко их не унесло, и одежда практически не пострадала. Во-вторых, подозреваемая не возвращалась на место преступления, так что и здесь ничто не нарушено. Сочетание этих двух факторов позволило раскрыть преступление».
Следователь с места преступления
«Не хочу больше говорить об этом».
Хозяин закусочной у пристани
