«Ваша тень понедельник», Ким Чжунхёк
0
Тяжелый запах царил в Аго-билдинге. Он был везде: казалось, строение дышало им. Описать его словами было затруднительно, источник был неясен. В подвальном ресторанчике, в магазине хозтоваров на первом этаже, в спортзале школы хапкидо на втором, на крыше — вы неизменно его ощущали. При входе с улицы он воспринимался как неприятный, но спустя какое-то время вы к нему привыкали.
Однажды кто-то объяснил этот феномен. Он сказал, что такой запах может возникнуть, если в течение пятидесяти лет держать под землей мусор, трупы животных, плесень, человеческий пот и покрытые ржавчиной механизмы. Люди из здания Аго-билдинга не возражали, лишь согласно покивали головами.
Менее всего он ощущался на четвертом этаже, где сталкивался с наружным воздухом. В погожий день запах отступал, но в дождь или при повышенной влажности захватывал этаж.
На этаже были две комнаты. Хозяина помещения 4-В звали Ку Дончи. На железной двери на уровне груди имелась табличка, гласящая: «Офис Ку Дончи». А над ней, на уровне глаз, была предостерегающая надпись: «Без стука не входить!». Ку Дончи полагал, что, если посетитель поднялся на четвертый этаж, очевидно, что тот направляется к нему, поэтому надпись-предупреждение надо помещать на самое видное место. Ибо Ку Дончи не терпел, чтобы к нему входили без стука. Но люди упорно норовили так поступить, поэтому большую часть времени дверь в его офис была заперта изнутри.
Вся обстановка в офисе состояла из железного письменного стола, очень дорогого с виду большого кресла с откидывающейся назад спинкой, несгораемого шкафа высотой с человека да стоящих вдоль одной стены раскладушки и узкого платяного шкафа шириной чуть меньше метра. Внутри аккуратно висели три черные куртки одинакового покроя, десять футболок черного цвета без рисунка и джинсы в количестве трех штук. На письменном столе стояла миниатюрная магнитола с одним динамиком, Ку Дончи ласково называл ее «Одноглазка». Когда он бывал в офисе, из нее звучали записанные в монозвучании арии итальянского тенора двадцатых годов. Ку Дончи нравился исходившей из магнитолы шипящий звук, заполнявший пустой офис. Тяжелый и неприятный запах, витавший в воздухе, хорошо гармонировал с шипением магнитолы.
Ку Дончи больше всего любил, положив ноги на стол, закинув их одну на другую и откинувшись в кресле, читать тайные документы клиентов под звуки арий из магнитолы. Когда заканчивалась одна ария, он откладывал чтение и ждал начала другой, пристально уставившись на магнитолу. На те несколько секунд ожидания мир для него становился тихим и печальным. Лишь после того как начиналась другая запись, он возвращался к чтению.
Порой, когда содержание читаемого документа какимто образом связывалось с лившейся мелодией, Ку Дончи начинал напевать себе под нос вслед за тенором. В такие минуты ему нравился собственный низкий голос. Арии обладали способностью облагораживать любую неприглядную историю.
1
Сквозь голос тенора послышался стук в дверь. Ку Дончи не пошевелился, продолжая сидеть с закрытыми глазами. Лишь его губы, следовавшие певцу, продолжали чуть двигаться. Если бы не стук, казалось бы, что все вокруг погружено в сон. Через открытое окно слышались крики играющей ребятни. Вот уже часа три эти паршивцы носятся как заведенные и орут.
Когда стук повторился, Ку Дончи нехотя открыл глаза, убавил звук «Одноглазки», встал и направился к двери. Подойдя, он приложился к ней ухом, но из-за чертовых детей не мог ничего расслышать. Отперев замок, Ку Дончи осторожно приоткрыл дверь.
— Это офис Ку Дончи? — послышался гнусавый мужской голос.
За дверью обнаружился мужчина лет пятидесяти, ростом под 170 сантиметров, в очках с тонкой оправой — видимо, плохое зрение. И ринит, судя по тому, как говорит в нос. Два больших пигментных пятна на лице, небольшое ожирение. Дешевый пиджак темно-синего цвета, под ним — недорогая белая сорочка.
Ку Дончи молча ткнул пальцем на табличку с надписью «Офис Ку Дончи».
— Можно войти? — нерешительно спросил мужчина.
— Вы по какому делу? — спросил его Ку Дончи, продолжая придерживать дверь.
— Я хочу быть удаленным.
— Что значит «быть удаленным»?
— Мне сказали, что если я скажу так, вы поймете. Правильно?
— Ну что ж, проходите для начала.
— Значит, я пришел по верному адресу? — обрадовался мужчина.
Ку Дончи вместо ответа изобразил приветливую улыбку. Он раскрыл стоявший в углу небольшой складной стул и поставил перед письменным столом. В контрасте с большим дорогим креслом складной стул выглядел маленьким и неказистым. Ку Дончи это не волновало. Человек, который долго сидит, должен использовать хорошее кресло, а тому, кто пришел ненадолго, любое сиденье сойдет. Пришедший осторожно опустился на кажущуюся хлипкой конструкцию и крепко уперся ногами в пол.
Ку Дончи выключил мурлыкающую «Одноглазку». Словно дождавшись, дети внизу завопили с удвоенной силой. Он встал и закрыл окно. Стало намного тише, но от того, что перестал поступать свежий воздух, начал усиливаться неприятный запах. Вытащив из ящика стола спрей-освежитель воздуха, Ку Дончи распылил его.
— Ну что ж, давайте поговорим о ваших проблемах, — сказал Ку Дончи, бросив спрей обратно в ящик. Подтянув к себе кресло, он устроился в нем.
— Я слышал, вы удаляете любую информацию, находящуюся в открытом доступе в Интернете.
— Если вы так слышали, значит, так оно и есть.
Мужчина тихим голосом нерешительно выдавил:
— Я… На самом деле… Я пришел посоветоваться с вами о делитинге*.
У Ку Дончи сверкнули глаза.
— Кто вам сказал про делитинг? — резко спросил он.
— Разве не следует держать в секрете имя рекомендовавшего человека?
— Делитинг — исключение. Я должен знать, кто вам сказал об этом. Я не могу взяться за дело, не зная деталей. Вы согласны со мной? —
Я не уверен, следует ли мне рассказывать.
— Можете не рассказывать. Вы можете молча встать и уйти. Вас проводить до двери?
— Я могу лишь сказать вам, господин, что это ваш клиент.
— Не называйте меня господином. Так кто вам меня посоветовал?
— Как же тогда я должен к вам обращаться?
— Зовите меня Ку Дончи.
— Редкое имя.
— Ну, не такое уж оно редкое, чтобы уставиться на меня, округлив глаза. Я вот не знаю, как вас зовут. Ну, так кто же он?
— Ли Ёнмин. Обычное имя. Да, кстати, это не ее имя, это меня зовут Ли Ёнмин.
— Какие у вас отношения с госпожой Хан Юми?
— Как вы узнали, что мне о вас рассказала госпожа Хан Юми? — удивленно спросил Ли Ёнмин.
— Она у меня единственная женщина-клиент. Итак, какие у вас с ней отношения?
— Мы ходим в один теннисный клуб. Других отношений нет.
Ку Дончи замолчал. Сделал несколько отметок в блокноте. С Хан Юми Ку Дончи тоже познакомился в теннисном клубе. Возможно, в том клубе уже он встречался и с Ли Ёнмином, проходя мимо. Мысль, что Ли Ёнмин тоже мог наводить справки, была неприятной. Ку Дончи старался максимально скрывать данные о себе, но при этом стремился получить максимум сведений о потенциальном клиенте.
— Как называется этот теннисный клуб? — спросил Ку Дончи словно мимоходом.
— Он называется «Noble Club», построен совсем недавно,— Ли Ёнмин по-прежнему упирался ногами в пол, явно не доверяя ненадежному седалищу.
Ку Дончи выдохнул с облегчением. С Хан Юми они встречались в другом клубе.
— Что еще сказала госпожа Хан Юми, рекомендуя меня?
— Однажды после игры мы зашли в ближайший бар. Госпожа Хан Юми пила японское пиво, а я — солодовый виски. Вообще-то мне нравится «Стратайла»*, но я подумал, что для беседы лучше подойдет виски со льдом, к тому же мне нравится звук тающего льда…
Слушая его рассказ, Ку Дончи подумал, что Ли Ёнмин слишком грузит несущественными подробностями. Конечно, мелочи тоже бывают важны, но сейчас создавалось впечатление, что Ли Ёнмин стремится утопить собеседника в деталях. Ку Дончи скрестил руки на груди и тихо вздохнул.
— Основной темой нашей беседы были разговоры об информации, содержащейся в Интернете, — продолжал между тем Ли Ёнмин. — Но в какой-то момент госпожа Хан Юми стала говорить об удалении подобных сведений из открытого доступа. Конечно, в начале разговора она не использовала слово «делитинг». Но потом она внезапно, без всякой связи, спросила: «Господин Ёнмин, у вас есть дела, которые вы обязательно хотели бы успеть выполнить до того, как умрете?»
— Вижу, мы подходим к сути.
— Да, нельзя ли стакан воды перед тем, как я приступлю к основной части разговора?
— Оглянитесь вокруг. Вы видите где-нибудь емкость для
воды?
— Господин… простите, Ку Дончи, а вы разве не пьете воду?
— Я поднимаюсь сюда, утолив жажду внизу. Здесь место, куда запрещена доставка продуктов питания.
— Извините, есть ли причина для этого?
— Это принцип. За исключением человека, никто и ничто не может войти сюда. Даже если вода или водка захотят войти в это помещение, они должны принять облик человека. Короче говоря, в этой комнате нет воды. Итак, давайте приступим к главному.
Ли Ёнмин облизал языком сухие губы и вытер их рукой. Было прохладно, но на его лбу выступила испарина.
— Когда она меня спросила, есть ли у меня дело, которое я хотел бы непременно сделать перед тем, как умереть, на мгновенье я растерялся. Вообще-то это был простой вопрос. Но в тот день этот невинный, в общем-то, вопрос очень взволновал меня. Госпожа Хан Юми спросила меня так, словно знала, когда я умру. На мгновенье у меня по спине пробежали мурашки. Не знаю, возможно, это было из-за виски. Но мой организм устойчив к алкоголю, я могу спокойно выпить полбутылки солодового и не опьянеть. Еще там, в баре, я задался вопросом: а что я действительно хотел бы завершить до смерти? Оказалось, что у меня есть то, что мне совсем не хотелось бы показывать другим людям, и таких вещей было немало. К своему удивлению я обнаружил, что, если завтра мне случится внезапно умереть, у большого числа людей в связи с этим могут возникнуть проблемы и неприятности…
В это время раздался стук в дверь, прервавший рассказ Ли Ёнмина. Он вопросительно посмотрел на Ку Дончи, молча ожидающего повторения. Вместе со вторым стуком послышался мужской голос:
— Господин Ку, это я, Пяк Гихён, из магазина хозтоваров. Вы здесь?
Ку Дончи, поглаживая мочку уха, слегка поморщился, но ничего не ответил.
— Господин Ку, возникло срочное дело. Вы здесь?
Пяк Гихён постучал сильнее.
Когда Ку Дончи открыл дверь, сначала ворвался холодный воздух, следом вошел Пяк Гихён.
— А, вы здесь. Ой, простите, у вас, оказывается, гость, — спохватился он, увидев Ли Ёнмина.
— Что случилось? — спросил Ку Дончи голосом, в котором проскользнуло скрытое недовольство.
— Нет, это не срочно… Хотя нет, дело срочное, но раз у вас клиент, может быть, мне зайти попозже?
— Все в порядке. Говорите.
— Господин Ку, вы должны рассудить нас… Этот негодник Ча со второго этажа, тренер по хапкидо, такой упрямый, что я скоро охрипну от споров. Господин Ку, вас он наверняка послушает, но, если вы заняты, ничего не поделаешь.
— Ничего, если я спущусь минут через десять?
— Да, конечно, спускайтесь, когда освободитесь. Я буду ждать вас внизу. Вам достаточно вынести всего лишь короткое решение по нашему спору.
Пяк Гихён, неестественно широко улыбнувшись, словно кто-то нарочно растянул его рот, вышел и осторожно затворил за собой дверь. Если посмотреть на него издали, маленьким ростом и развитым торсом он был похож на гимнаста: у него было крепкое тренированное тело, сформированное разнообразным физическим трудом. Что касается его лица, то оно не соответствовало его крепкому телу взрослого мужчины, в нем все еще сохранялось что-то мальчишеское. Он явно был старше Ку Дончи лет эдак на двадцать.
Прошло уже два года с тех пор, как он начал называть Ку Дончи «господином Ку». Один инспектор из районного управления , явно напрашиваясь на взятку, не давал Пяк Гихёну житья, придираясь по разным мелочам к оборудованию, установленному в магазине. Ку Дончи разрешил эту проблему. Собрав информацию по инспектору, он отправил ему короткое письмо. Единственным, кто знал об этом, кроме Ку Дончи, был Пяк Гихён. Конечно, ему хотелось узнать содержание того письма, но он не решился расспросить. После этого случая он сначала обращался к Ку Дончи «господин Ку Дончи», но потом, попробовав несколько раз, перешел к «господину Ку», посчитав это хорошим компромиссом.
Пяк Гихён начал вприпрыжку сбегать по лестнице, ставя носки наружу. На втором этаже его внимание привлек шум в спортзале. Он остановился и украдкой заглянул туда. Внутри занимались примерно полтора десятка мальчишек. Одни из них, повиснув на мешке с песком, видимо, изображали из себя Тарзана, другие выполняли акробатические упражнения, третьи тренировались: они пробегали мимо друг друга и методично отрабатывали удары ногой, сопровождая это резким «Ки-я!». «Вот уж действительно: каков учитель, таковы и ученики. И какому, спрашивается, боевому искусству можно научиться в таком месте?» — мелькнуло у Пяк Гихёна в голове. Покачав головой и осуждающе поцокав языком, он пошел дальше.
Тренер по занятиям хапкидо Ча Чольхо, одетый в добоги*, сидел на пхёнсане, низкой деревянной такте, выставленной перед магазином хозтоваров, и пытался успокоиться. Завидев Пяк Гихёна, он резко поднялся с места. Даже издали глядя на его широкие плечи, густые брови, довольно толстые губы, накачанную шею, можно было понять: он — спортсмен. В его теле, казалось, не было ни капли жира.
— Ну что он, спустится? — спросил Ча Чольхо, взявшись обеими руками за пояс добоги.
— Просил обождать. Сейчас у него сидит клиент. Сказал, что придет минут через десять.
— Почему вы так долго ходили? Небось настраивали господина Ку против меня?
— Ты что несешь? — громко возмутился Пяк Гихён. — Да в моем возрасте, считай, я слетал туда и обратно быстрее пули.
— Если бы на свете существовали только такие пули, никто бы не умер на полях сражений, — съязвил в ответ Ча Чольхо.
— Что ты сказал? Ну-ка повтори, негодник! — возмутился Пяк Гихён.
— Ачжоси, вы долго еще будете мне «тыкать» и называть «негодником»? Мне, между прочим, уже тридцать лет. Давайте-ка немного уважать друг друга и жить согласно принципу инчжамучжок* (* Принцип, выражаемый поговоркой на ханмуне (кореизированный китайский язык) «У доброго человека нет врагов» (произносится как «инчжамучжок»). Мастера боевых искусств живут
согласно этой поговорке.
— Я ничего не имею против мастеров. Но каким, извини меня, боком мастером боевых искусств может называть себя человек, собравший в спортзале щенков с округи и собирающий с них деньги, перемазанные их соплями? Что ты еще можешь выдать, кроме своего «инчжамучжок»?
— Вы сейчас оскорбляете меня? — возмутился Ча Чольхо.
— Да, оскорбляю. И что ты мне сделаешь, негодник? — с вызовом сказал Пяк Гихён. Демонстративно отвернувшись, он плюхнулся рядом на пхёнсан.
Осенний ветер проник в рубашку через ворот, обдав холодом тело. Пяк Гихён сразу продрог. Ча Чольхо пристально глянул на Пяк Гихёна, но тот уставился на осеннее небо и протянул:
— Да-а-а, отли-и-ичная пого-о-ода.
Ча Чольхо тоже посмотрел верх. Кучевые облака быстро проплывали по небосклону, ветер гнал их вдаль.
— Так ты что, хочешь сказать, что я вмешиваюсь в твою частную жизнь? — снова завел свое Пяк Гихён. — Я устанавливаю его в своем доме, какое же это вмешательство?
Они препирались так уже битый час.
— Вы же снимаете улицу, — попробовал возразить ему Ча Чольхо.
— Я должен снимать ее, потому что на ней находятся мои товары. Это тоже мое личное дело, — упорствовал Пяк Гихён.
— А-а, что с вами говорить, — отмахнулся Ча Чольхо. И замолчал.
Со стороны они выглядели мирно беседующими братьями.
Перед зданием Аго-билдинга постоянно дули ветры. Оно стояло на пересечении трех небольших дорог — одна из них уходила в гору, там не было других зданий, преграждающих путь ветрам.
Самым прохладным местом в районе был переулок метрах в пятидесяти от Аго-билдинга. С наступлением жары пожилые люди, жившие по соседству, имели обыкновение приходить сюда, захватив с собой стулья. В самый разгар лета после обеда переулок этот являл собой причудливое зрелище, снимок которого, сделанный каким-то профессионалом, даже завоевал первое место в конкурсе «Фото сегодняшнего дня». В объектив камеры попали старушки и старики, которые, рассевшись на стульях в переулке, беспечно обмахивались веерами, рассеянно глядя вдаль.
Минут через двадцать появился Ку Дончи, вслед за ним шел Ли Ёнмин. Последний, натянуто улыбаясь, поздоровался с Ча Чольхо и Пяк Гихёном и направился вниз по переулку в сторону автостоянки, расположенной метрах в пятидесяти. Ку Дончи некоторое время смотрел ему вслед, а затем, повернувшись в сторону Пяк Гихёна и Ча Чольхо, спросил:
— Долго меня ждали? Что случилось?
Те одновременно встали с пхёнсана.
— Господин Ку, прошу вас, выслушайте меня внимательно,
— Пяк Гихён начал первым.
— Да, кстати, господин Ку, просил ли я, когда поднялся к вам наверх, чтобы вы встали на мою сторону? Просил или нет?
— Нет, не просили.
— Эй, вы могли об этом сговориться заранее, — возразил Ча Чольхо.
— Негодник, да какого ты вообще мнения о господине Ку, если позволяешь себе такие слова? Ты думаешь, что наш справедливый господин Ку обманщик?
— Ладно-ладно, — примирительно сказал Ча Чольхо. — Я вам верю.
— Попробуй еще один раз сказать такое о господине Ку! Я вырву твой язык и повешу его на веревке для белья на крыше, — не дожидаясь ответа, Пяк Гихён повернулся к Ку Дончи. — Господин Ку, тут вот какое дело. С недавнего времени я стал недосчитываться веников, которые я выставляю перед магазином. Месяц назад я установил камеру наблюдения.
— Господин Ку, скажите, вот разве можно где попало устанавливать камеры наблюдения? — возмущенно перебил Пяк Гихёна Ча Чольхо. — Разве это не посягательство на частную жизнь?
— Эй, ты можешь помолчать, когда я излагаю суть дела? — раздраженно сказал Пяк Гихён. — Господин Ку, вы его не слушайте. Я установил камеру лишь для того, чтобы
поймать вора. Прошел месяц, и вот сегодня днем появилась поразившая меня видеозапись.
— Что за запись? — спросил Ку Дончи.
— На ней видно, как два щенка в добоги ошиваются перед магазином, а затем внезапно быстро убегают, держа что-то в руках. Как вы думаете, если они были в добоги, кто они? Я сразу понял, что они из школы хапкидо.
— Ачжоси, изображение ведь нечеткое, — снова возмутился Ча Чольхо. — Там не разобрать, что́ они украли, так ведь?
— Нормальная там запись! — возразил ему Пяк Гихён.
— Нет, нечеткая, — уверенно заявил Ча Чольхо. — Качество записи столь отвратительное, что нельзя хорошо различить лица детей, и не видно, что, убегая, они уносят что-то с собой.
— Да, но именно из-за размытости записи нельзя этого и отрицать, — с готовностью согласился Пяк Гихён.
Ку Дончи, послушав их некоторое время, тяжело вздохнул.
— Господин Ку, — обратился к нему Пяк Гихён, — давайте лучше зайдем в магазин и посмотрим запись. Вам сразу станет ясно, что я имел в виду.
Он схватил за руку Ку Дончи и потянул за собой. Тот нехотя вошел за ним в магазин, следом — Ча Чольхо.
Пахло здесь особенно отвратительно. Дыхание зданияАго-билдинга смешивалось здесь со сложным букетом запахов средств бытовой химии, пластмассы и метала. Ку Дончи удивлялся, как Пяк Гихён может работать в такой атмосфере. Каждый раз перед тем, как войти в магазин хозтоваров за чем-нибудь необходимым, Ку Дончи задерживал дыхание, предварительно глубоко вдохнув.
Внутри магазина находилась комнатушка, в одном из углов на полу стоял монитор. Пяк Гихён присел и включил его. На экране медленно проступила картина перед магазином. Качество изображения было ужасным. Появились два мальчика. Кое-как можно было разглядеть, что они были одеты в добоги и бегали взад-вперед перед магазином. Изображение на экране часто прерывалось. Частота кадров была слишком низкой, поэтому трудно было проследить за движениями мальчишек. Поиграв немного, они вдруг быстро убежали куда-то за пределы кадра.
— Вы видели? — торжествующе сказал Пяк Гихён, глядя снизу вверх на Ку Дончи.
— Картинка нечеткая, — ответил Ку Дончи помолчав.
— Но видно же, как ребята внезапно убегают, держа что-то в руках.
— М-м-м… По этой картине нельзя сказать ничего определенного, — сказал Ку Дончи. — Что-нибудь из вещей пропало в этот раз?
— Я еще не знаю, товаров выставлено очень много. Но я замечу, что такое случалось уже не раз и не два.
— Эй, постойте, доказательств-то ведь нет, ачжоси, — снова возмутился Ча Чольхо.
Ку Дончи вышел на свежий воздух подумать. Вонь сбивала с мысли. Пяк Гихён и Ча Чольхо тоже вышли вслед за ним.
— Директор Пяк, судя по этой записи, трудно утверждать, что мальчики совершили кражу, — сказал Ку Дончи.
При этих словах Пяк Гихён недовольно нахмурился.
— Вот видите, ачжоси, — радостно сказал Ча Чольхо. — Я же говорил, что изображение с таким качеством не может служить доказательством.
— Тренер Ча, вы тоже поговорите с ребятами, — сказал Ку Дончи, обращаясь к нему.— Скажите им, что камера в магазине хозтоваров зарегистрировала что-то непонятное с их участием. Заодно предупредите их о системе видеонаблюдения, чтобы впредь они не вздумали что-либо украсть.
— Господин Ку, мои ребята совершенно не такие. Я все время учу их порядочности и чести мастеров боевых искусств.
— Я вам верю, — сказал Ку Дончи. — И все же предотвращение кражи лучше, чем подозрение в ней.
При этих словах Ча Чольхо, кивнув головой в знак согласия,
сказал:
— Да, господин Ку, я вижу, что недаром о вас говорят столько хорошего. Вы это красиво сказали: «Предотвращение кражи лучше, чем подозрение». В следующий раз, когда я буду учить ребят порядочности, я непременно скажу им эти слова. Господин Ку, я скажу им, что это ваши слова.
— Нет, не стоит.
— Если вам не хочется, чтобы я им говорил, что это ваши слова, как вы посмотрите на то, что я скажу об этом чуть по-другому?
— И как же? — спросил с интересом Ку Дончи.
— Я скажу им, что инчжамучжок — предотвращение появления врага. У доброго человека нет врагов, поэтому тот, кто предотвращает их появление и нападение, не вызывает никаких подозрений.
— Что, опять все упирается в инчжамучжок? Да я вижу, ты совсем сошел с ума, — воскликнул Пяк Гихён.
Ча Чольхо что-то возразил, но в это время внимание Ку Дончи отвлек завибрировавший в кармане брюк мобильный телефон. Всего несколько человек знали этот номер. Звонок означал только одно — возникло срочное дело.
Ку Дончи отвлекся от отчаянного спора мужчин и принял звонок. Пяк Гихён и Ча Чольхо замолчали, увидев, как он изменился в лице. Ку Дончи большую часть времени слушал, иногда коротко отвечая.
— Извините, но мне надо уйти, — сказал он, закончив разговор.
— Конечно, конечно, господин Ку, — быстро проговорил Пяк Гихён, кивая. — У вас, кажется, возникло срочное дело.
— Да, возникло. Сможете дальше сами разобраться с вашей проблемой?
— Да, разумеется, ни о чем не беспокойтесь.
Ку Дончи кивнул, повернулся и побежал. В кроссовках шаг был легким, упругим и энергичным. Стоял солнечный день, от зданий возвращались звуки эха, похожие на удары скалки по белью. Он направлялся к автостоянке. Как и большинство обитателей района, он парковался там. Местным это обходилось в полцены от установленного тарифа.
— Видимо, где-то совершено убийство, — пробурчал под нос Пяк Гихён, словно разговаривая с самим собой, глядя вслед Ку Дончи.
— Господин Ку был полицейским? — с удивлением в голосе
спросил Ча Чольхо.
— Да, был. Люди говорят, что он был очень крутым полицейским, но в настоящее время он… Забыл, как же его называют, дай-ка вспомнить… Ах да, в настоящее время он — лицензированный частный детектив. Видно же сразу, что он обладает хорошей реакцией и, скорее всего, неплохо дерется.
— Да, сразу видно. Хотя он и не мастер боевых искусств, тело у него крепкое, мускулистое.
— Ты хочешь сказать, что сходу видишь мастера?
— Да, сходу. Мастер по боевым искусствам сразу узнает другого мастера.
— Ой не смеши, — насмешливо сказал Пяк Гихён. — Это ты-то мастер боевых искусств?
— Прошу вас, поднимитесь как-нибудь в дочжан*, — спокойно сказал Ча Чольхо, не обращая внимания на его насмешливый тон. — Я вам докажу это. Если не сможете прийти сами, пришлите своего сына.
— С какого это такого перепуга я пошлю туда своего драгоценного сына?
— Прошу вас, поднимитесь хотя бы раз. Вы узнаете, что такое настоящее боевое искусство.
— Я не могу пойти, мне нужно поймать вора в добоги, — сказал Пяк Гихён, делая акцента на слове «добоги», имея в виду кого-то из ребят Ча Чольхо.
— Черт, опять вы за свое. Ну хорошо, — примирительно сказал Ча Чольхо, — я допускаю, что кто-то из моих ребят мог напроказить. Но обещаю вам, что в будущем такое не повторится. И вот еще что: вечером я угощаю вас выпивкой.
— Что, правда? — недоверчиво спросил Пяк Гихён.
— Да, правда. Мастера боевых искусств за свои слова отвечают, — с серьезным видом ответил Ча Чольхо.
— Я вижу, мастер боевых искусств не дурак выпить, — сказал довольный Пяк Гихён, любивший пропустить рюмку-другую.
В это время с автостоянки вылетел легковой автомобиль черного цвета. Взвизгнув шинами и резко просигналив, он влился в дорожный поток.
