«Восемьдесят восьмая ночь*», Дадзай Осаму
Смирись же, дряхлый дух, и спи, как зверь лесной!
Ш. Б.**
Касаи Хадзимэ — писатель. Он крайне беден. В последнее время Касаи не покладая рук пишет бульварные романы. Однако разбогатеть у него никак не получается. Он весь измучился, извелся от отчаяния и в итоге поглупел. Теперь он ничего не понимает. Впрочем, нет, хотя и сказано, что Касаи ничего не понимает, это неправда. Кое-что он все же понимает: что на шаг впереди начинается темнота. Но кроме этого больше ничего не понимает. А если вдруг приходит в себя, то ощущает себя в полной растерянности и не понимает даже, где он: в горах, в поле или на улице, — и он не может отделаться от ощущения, что вокруг царит лишь что-то недоброе, враждебное, но тем не менее он должен идти дальше. Понимая при этом только одно: еще шаг — и впереди начинается темнота. Осторожно, медленно-медленно идет он дальше, больше ничего, кроме этого, не понимая. Упорно, не сдаваясь, медленно-медленно Нужно идти дальше. Даже если ничего не понимаешь, нужно постоянно быть в движении, продвигаться вперед хотя бы на шаг, на крохотный шажок. А если будешь стоять в задумчивости, скрестив руки на груди и опустив голову, если хотя бы на миг позволишь себе поддаться апатии и сомнениям, тут же получишь по голове кувалдой, разом нахлынет все то враждебное, что тебя окружает, и твое тело в мгновение ока будет изрешечено. Касаи не мог отделаться от этой мысли. И потому он медленно-медленно, шаг за шагом, осторожно, упорно, покрываясь липким потом, продолжал идти сквозь кромешный мрак. Прошло десять дней, потом три месяца, год, два года, а он все так же шел и шел. Жил в непроглядном мраке. Нужно идти дальше. Если не хочешь умереть, нужно продолжать идти. Какой-то абсурд. Естественно, Касаи это тоже уже надоело. Но и врать себе, что все пути закрыты, было нельзя. Ведь можно идти дальше. Можно жить. Даже в непроглядном мраке видно хотя бы на шаг вперед. Можно продвигаться хотя бы на шаг вперед. Это не опасно. Все время продвигаясь только лишь на шаг, не ошибешься. Это кажется абсолютно надежным. Но почему же окружающий пейзаж именно такой? Никак не меняющийся, бесконечно, беспросветно мрачный? Да-да, он абсолютно, ни капельки не меняется. Что нет света, это понятно, но ведь даже бурь здесь не бывает. Вот так продвигаясь в темноте — на ощупь, на ощупь, каждый раз всего лишь на шаг, подобно гусенице, — Касаи в какой-то момент осознал, что сходит с ума, не испытав при этом никакого волнения. Никуда не годится. Разве это не прямая дорога на эшафот? Разве, вот так еле-еле продвигаясь вперед, он не окажется вдруг в ужасающей пропасти саморазрушения? Может, крикнуть во весь голос? Но, как это ни печально, застарелое раболепие привело к тому, что Касаи забыл свой собственный язык. Крикнуть не получалось. Попытаться бежать? Убьют — ну и пусть. Почему человек должен жить?
* Считается, что на 88-й день года по восточному календарю (начало мая) заканчиваются заморозки и наступает время сева, в этот же день начинается сбор первых листьев чая. Этот день выбран потому, что число восемь в Японии сакрально, а 88 имеет особенно благопожелательный смысл, так как в скорописном написании напоминает иероглиф «рис».
** Шарль Бодлер, «Жажда небытия», из сборника «Цветы зла», пер. Эллиса.
